Движение талибан: история, современность, будущее

Чего же хотят талибы

Если очень коротко и образно, талибы хотят, чтобы в Афганистан (ну, и вообще везде) вернулось Средневековье.

И это не оборот речи, не сарказм. Талибы осознанно и целенаправлено проводят политику, согласно которой общество должно жить также, как оно жило во времена появления Ислама.

То есть они считают, что весь этот прогресс, наука, образование, светские отношения – это все против бога и подлежит демонтажу. Люди должны жить в селах и заниматься сельским хозяйством.

Под строгим запретом:

• Музыка и музыкальные инструменты
• Компьютеры, гаджеты, интернет
• Шахматы
• Живопись, кино, скульптура
• Обсуждение секса, публичное проявление интимности (вроде поцелуев) и т.д.
• Практически к нулю сведено женское образование. Также женщинам запрещено работать, появляться на улице без мужа или родственника-мужчины, лечиться у врачей-мужчин и т.д.

Короче говоря, талибы – это наиболее ортодоксальная часть мусульман, стремящаяся к максимальному откату в прошлое.

Ясно. А при чем здесь американцы?

Талибов обвиняли в сотрудничестве с «Аль-Каидой», которую США считает террористической группировкой с 1999 года. Более того, Усама бен Ладен скрывался на территории Афганистана. К тому моменту он уже входил в топ-10 самых разыскиваемых ФБР преступников.

Собственно, это и стало формальной причиной объявления войны. Поводом же послужил теракт с захватом самолетов и разрушением башен Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 года. Тогдашний президент Джордж Буш — младший отправил войска США в Афганистан, чтобы захватить участников «Аль-Каиды» и заодно освободить его от талибов. К американской армии присоединились их страны-союзники.

Первая спецоперация американских войск прошла 7 октября 2001 года. С тех пор армия США не покидала территорию Афганистана.

Уже к концу 2001 года талибов отстранили от власти, их боеспособность была практически на нуле. Переходное правительство Афганистана возглавил Хамид Карзай. В 2002-м он стал исполняющим обязанности президента, а в 2004-м выиграл президентские выборы и переизбирался вплоть до 2014 года, пока его не сменил следующий президент — Ашраф Гани.

***

Таким образом, «миф Талибана» не представляет угрозы в глобальном масштабе, но есть предпосылки, что он может сработать на региональном уровне или же в рамках того или иного государства. При этом гораздо большую угрозу для государств Центральной Азии представляет не возможность прямого вторжения Талибана или отдельных, отколовшихся от него более радикальных элементов, но тенденция, которую запустили талибы своими успехами. Если раньше присоединение к какой-либо радикальной организации сопровождалось переходом местных мусульман в ваххабизм и разрывом с местной исламской традицией, то теперь на примере Талибана, но без его участия или одобрения могут возникнуть организации, опирающиеся на местные традиционные исламские школы. И это создаст гораздо более обширную базу их гипотетических сторонников — они не будут ставить глобальные задачи, но преследовать цель смены власти в отдельно взятой стране.

При этом действия властей некоторых центральноазиатских государств, которые ограничивают права и свободы, ужесточают репрессии, а также инициируют шаги, направленные на подавление любых исламских организаций, действующих с позиций умеренного ислама, или вводят различные ограничительные меры, касающиеся запретов хиджабов или бород для определённых категорий населения, могут способствовать популяризации методов и идей Талибана среди части граждан этих государств и созданию его местных аналогов.

Между модернизмом и традиционализмом

Таким образом, опираясь на традиционные для региона правовые и богословские школы ислама и ища в них доводы для своих действий, талибы не могут быть вписаны в рамки не только салафитского джихадизма, но, по мнению некоторых исследователей, и собственно исламизма.

Так, антрополог Оливье Рой называет такие движения, как «Талибан», «неофундаменталистскими», чтобы отличить их от того, что можно рассматривать как другой набор исламских движений, часто называемых «исламистскими». Ограниченные, по его словам, «простым применением шариата» в вопросах ритуала, одежды и поведения, «неофундаменталистские» движения отличаются от исламистских партий прежде всего потому, что у первых нет ни систематической идеологии, ни глобальной политической повестки, в той или иной степени обращенной вовне. Более точный ярлык для них, возможно, — «исламские традиционалисты».

С другой стороны, у талибов присутствуют положения, выделяющие их среди существовавших в Афганистане традиционных исламских организаций и направлений. Речь идет, прежде всего, об отношении ДТ к распространенному в Афганистане суфизму. Талибан пытался минимизировать роль суфийских орденов в религиозных делах контролируемых им областей и как минимум не приветствовал сохранение связей своих членов с суфийскими тарикатами. Талибы также подвергли критике и запретили многие суфийские практики, которые трактовались как излишества. Но в то же время руководство ДТ не было настроено против суфизма как такового, прибегая к наследию суфийских шейхов в своих трудах и призыве.

Точно так же Талибан, изначально бывший в основе пуштунским движением, полностью отказался от использования пуштунвалай — пуштунского обычного права. Это способствовало маргинализации роли пуштунских племенных вождей и старейшин в делах движения и одновременно открыло двери для присоединения к ДТ представителей иных народов Афганистана.

Несмотря на наличие «модерновых» маркеров в методологии и доктринах Талибана, движение можно считать в основе традиционалистским, ориентированным на привлечение в свои ряды консервативных жителей Афганистана, живущих согласно установившимся в стране исламским традициям. Но, с другой стороны, нельзя игнорировать, что многие установки ДТ афганцам были изначально также чужды, просто это все было лучше замаскировано и было более созвучно местной динамике [], чем, например, то, что пыталось внедрить правительство в Кабуле. Поэтому будет также верным охарактеризовать ДТ как «гибридное» движение. То есть для Талибан открыты пути как в сторону исламизма (при этом не обязательно радикального), так и закрепления традиционализма в его идеологии.

Андрей Кортунов: Уроки двух интервенций. Почему Россия преуспела в Сирии, а США провалились в Афганистане

К чему это привело?

К тому, что 15 августа президент Афганистана Ашраф Гани покинул страну, а власть полностью перешла к «Талибану».

Самые масштабные события развернулись буквально на днях. 12 августа стало известно, что талибы захватили Кандагар — это второй по величине город Афганистана.

В субботу, 14 августа, талибы уже были на подступах к Кабулу. Его взятие было неизбежным. Тем более что президент страны заявил, что кровопролития не допустит. Так и вышло: в воскресенье талибы беспрепятственно вошли в Кабул.

РИА «Новости» со ссылкой на неназванный источник сообщает, что талибы вошли в президентский дворец в Кабуле, охрана не оказала им сопротивления. В соцсетях распространяются фото, предположительно, вооруженных талибов в президентском дворце, но их подлинность не подтверждена.

Сейчас американские военные, дипломаты разных стран и простые иностранные граждане покидают страну через аэропорт в Кабуле. Талибы обещают, что все иностранцы, желающие покинуть Афганистан, смогут беспрепятственно это сделать через аэропорт Кабула. Другие погранпереходы закрыты и контролируются талибами.

Кто такие исламисты

Если говорить просто, то исламисты (веткой которых являются Талибан) – это та часть мусульманства, которая стремится установить законы шариата как основные в государстве и обществе.

Про законы шариата объяснять не буду, думаю вы имеете о них примерное представление

Здесь важно понять, что не любой мусульманин – исламист

Например, в Турции, Казахстане или Башкирии тоже живут мусульмане, но они живут по светским законам, а не пропагандируют шариат. Таким образом, они исламистами не являются.

Наиболее известными течениями исламизма, кроме талибана, считают:

• ХАМАС в Палестине (который воюют с Израилем)
• Хезболлу в Ливане
• ИГИЛ в Сирии и Ираке
• Братьев-мусульман в Египте
• Аль-Каиду

Всего таких течений – десятки. И практически все запрещены в России, как террористические.

А что это меняет для афганцев?

Если послушать специалистов, простым афганцам, которые не имеют к талибам никакого отношения, стоит посочувствовать.

Эксперт российского Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко прокомментировал ситуацию для Meduza.io и заявил, что простых афганцев не ждет ничего хорошего.

— Сейчас идет оккупация страны террористической группировкой. Группировкой, которая говорит одно, а делает другое. Надо понимать, что талибы — мастера информационных кампаний. Они выиграли информационную войну у афганского правительства. Поэтому, возможно, сейчас жители находятся в ситуации стокгольмского синдрома. Но продлится он недолго. Скоро начнутся карательные чистки, преследование национальных меньшинств, постепенная замена местных чиновников людьми из Пакистана и так далее, — считает Серенко.

«Медиазона Центральная Азия» обращает внимание на другой аспект установления власти талибов — ущемление женщин в их правах. Сам «Талибан» заявил, что женщины при их режиме смогут «служить обществу в образовании, бизнесе и медицине, соблюдая правила ношения хиджаба»

Но местные девушки, не знавшие власти талибов, боятся, что впоследствии они будут интерпретировать «правила ношения хиджаба» или «соблюдение исламских законов» в своем понимании. То есть жестком.

К тому же в захваченных талибами регионах уже начались изгнания девочек из школ, а женщин — с их работы. По их порядкам также запрещены, например, музыка и салоны красоты, а женщины должны сидеть дома и покидать его только в сопровождении мужа.

Талибы – это… студенты

В арабском языке есть слово «Талиб», которое так и переводится – «ученик», «студент», «учащийся медресе» (религиозной школы).

Из арабского это слово перекочевало в язык пушту (один из народов Афганистана). В их языке к слову «талиб» прибавили окончание -АН, которое означает множественное число.

Таким образом, «Талибан» – это «ученики, студенты». А «талиб» – один из представителей Талибана. Естественно, студентами они себя считают не потому, что учатся в ВУЗах, а потому, что следуют идеалам ислама.

Исламистское движение Талибан зародилось именно среди народа пушту в 1994 году, а в 1996 году оно захватил власть во всем Афганистане.

Афганцев, конечно, жалко. Но как это коснется меня лично?

Пока не совсем понятно, как это может коснуться Беларусь. У нас не так много, в принципе, людей, которые придерживаются ислама (Белстат не дает статистику по религиям в Беларуси, однако некоторые исследовательские работы показывают, что такого населения не более 5%). Но, кажется, для России все сложилось не самым благоприятным образом.

Андрей Серенко также рассказал Meduza.io, что произошедшее можно считать мощной рекламой джихадизма по всему миру:

— Со стороны выглядит так, что джихадисты одержали победу над сверхдержавой, поставили ее на колени. Сейчас «Талибан» становится модным джихадистским брендом. Совершенно точно стоит ждать моды на «Талибан» в России, на Кавказе, в Центральной Азии. Быть талибом станет модно. Тут еще нужно помнить, что, в отличие от «Исламского государства», «Талибан» никого массово не зовет в Афганистан. Никуда переезжать не нужно. Это джихад по месту жительства. Вполне может сложиться ситуация, что вы выйдете из подъезда и наткнетесь на талиба.

Тогда с кем же воевал СССР в Афганистане?

Советская армия воевала с афганскими моджахедами, другое название которых – душманы.

В чем же разница?

Чтобы понять, кто такой моджахед, сначала нужно изучить слово «Джихад», которое означает «борьбу за веру», ну или иначе – «религиозную войну», «священную борьбу».

Джихад объявляли, например, чеченские исламисты во время событий 90-х (запрещенная в России организация). Джихад периодически объявляют в Африке. Был он и в Афганистане.

Так вот, человек, участвующий в джихаде – это джихадист, или, по-арабски, – моджахед (дословно – «борец за веру»). Ну, а если человек борется за веру в Афганистане, то значит он «афганский моджахед».

Это мы сейчас прошлись по арабскому языку. Если же обратиться к языку самих афганцев (язык пушту), то у них есть слово – «Душман», которое переводится как «враг».

Именно поэтому советские войны чаще всего называли моджахедов «душманами» или, короче, «духами» (кстати, отсюда же пошло слово из армейской дедовщины – «дух», то есть новобранец).

Как связаны Моджахеды и Талибы

После вывода советских войск, война (джихад) была окончена и моджахеды разошлись на две основные группы:

• Одни вошли в движение «Талибан»
• Другие создали организацию «Северный Альянс» (как реакцию на появление Талибана)

Конечно, какие-то моджахеды просто перешли к мирной жизни или отправились на джихад в другие страны, но две главные группировки были именно такими, причем они воевали друг против друга.

Первым появился Талибан (в 1994 г). Как я уже писал, талибы – это наиболее радикальные и ортодоксальные исламисты, они целенаправленно стремятся к средневековым порядкам и установлению законов шариата.

Талибан быстро покатился по стране, набирая большое количество сторонников (за первые 5 лет талибов стало в 5 раз больше).

Те афганцы, которые были более образованны, современны, и хотели для своей страны благополучия и успеха (в более привычном для нас понимании) – вот они и создали «Северный Альянс», который сопротивлялся Талибану с 1996 по 2001 год.

Получается, что враги СССР (моджахеды) после окончания Афганской войны сами начали воевать друг против друга, т.к. видели будущее Афганистана по-разному. И победил в этой борьбе Талибан.

Сейчас в Афганистане тоже есть образованные люди, которые хотят прогресса и экономического развития, а не средневековья. Эти люди поддерживали США, но сейчас им грозит опасность. Жалко их, если честно… Хотя, говорят, что талибы прощают тех, кто был на стороне Америки, но с одним условием – сдаться без боя и сложить оружие.

И оружие массово складывают – современное, американское. Все оно попадает к Талибану. Так что страшно даже представить, что ждет этот регион в самом ближайшем будущем.

Взятия Кабула и аналогии

Собственно, с учетом того, что Талибан не является салафитским джихадистким движением, он не может (да и не собирается) становиться знаменем для этих сил в их борьбе. Тем не менее известны аналогии, когда подобные взятию талибами Кабула события запускали процессы преобразования (или брожения) в исламском мире в целом.

Конечно, на первый взгляд эпизоды, связанные с присутствием и уходом американцев из Афганистана, похожи на времена советской военной кампании в Афганистане (1979–1989 гг.). Именно Первая афганская война (1979–1992 гг.) стала основой для формирования мирового джихадистского движения. Однако вряд ли можно говорить, что уход США из Афганистана будет иметь подобные последствия.

В отличие от 1989 г. (или 1992 г., если брать крах просоветского режима в качестве конечной точки) сейчас успех полностью принадлежит одним талибам, нет никаких иностранных добровольцев, которые действовали бы в рядах ДТ и могли бы «разделить победу». Конечно «афганские арабы» (арабские добровольцы в рядах афганских моджахедов в 1979–1992 гг.) не сыграли какой-либо значительной роли в боевых операциях Первой афганской войны, но смогли, разъехавшись по своим странам, получить доступ к лекциям и мечетям, стать там героями для молодежи, запустив соответствующий дискурс. При этом толчком к формированию международного салафитского джихадисткого движения послужил не вывод советских войск из страны, а, наоборот, факт вхождения армии «мульхидов» (атеистов, безбожников) на исламские земли. Поэтому и нынешние аналогии с периодом вывода советских войск и крахом режима Наджибуллы будут, наверное, не совсем корректны.

Если же сравнивать взятие талибами Кабула с иранской революцией 1979 г., то здесь опять же отсутствует важный элемент. ДТ не призывает к выводу своей идеологии на глобальной уровень в отличие от Исламской республики Иран, которая пыталась начать экспорт революции []. Конечно, можно говорить, что, иранская революция пробудила, например, сирийских исламистов и сподвигла их на вооруженную борьбу, но прямых доказательств этому нет. Сирийские Братья-мусульмане (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) начали боевые действия против правительства еще до иранской революции, в 1976 г., хотя период их активизации и совпал с революционными событиями в Иране. Скорее, и иранская революция, и восстание сирийских Братьев-мусульман были звеньями одной цепи роста исламистских настроений на Ближнем Востоке.

Точно так же как сегодня в кругах различных групп и партий, выступавших с позиций умеренного ислама, ведутся дискуссии о том, не было ли ошибкой их стремление к демократии и использование ее институтов для прихода к власти. Собственно, речь идет о событиях как в Египте в 2013 г., так и в Тунисе уже в 2021 г., где исламисты были отстранены от власти. Их единомышленники, которые вместо депутатских мандатов держали в руках автоматы и винтовки, так или иначе смогли сохранить свое присутствие на игровой доске будь то в Ливии или Сирии. Поэтому не исключено, что вполне возможный новый виток «арабской весны» приведет к радикализации некоторых до того умеренных исламских движений — в плане их готовности вступить на путь вооруженной борьбы. И это станет результатом их самостоятельной конвергентной эволюции — без какого-либо влияния Талибана и его успехов на этот процесс.

Наконец, если сравнить эффект захвата власти талибами и террористические атаки 11 сентября, то не следует забывать, что эти атаки и привели американцев в Афганистан

Этот теракт, «пробудивший» многих джихадистов, имеет в качестве важного фактора именно элемент неожиданности, удара непосредственно по американской территории, его резонансность. Уход же американцев из Афганистана, начавшийся еще в 2014 г., не для кого не стал секретом, как практически никто, включая самих американцев, не давал правительству в Кабуле задела более чем шесть месяцев – максимум год на сохранение власти после вывода международных сил

Да и как такового прямого удара по самим американцам не вышло — только по проамериканскому правительству.

В конце концов, и сам Талибан не призывает кого бы то ни было продолжать «джихад» против Соединенных Штатов, а, наоборот, выступает за диалог и сотрудничество, ища признание со стороны Вашингтона — и этот аспект нельзя игнорировать. Именно из-за подобного подхода талибов уже фактически посчитали отступниками от идеи джихада — после начала переговоров с Соединенными Штатами в Дохе. И это ясная позиция многих лидеров джихадистов — и не только ИГ, но и таких как А.М. аль-Макдиси.

Наталья Замараева: Исламский эмират Афганистан — курс на легитимацию власти