Г. у. л. а. г

ГУЛАГ, что это?

Многие ошибочно полагают, что ГУЛАГ – это тюрьма. На самом же деле, это место настоящая система, состоящая из нескольких советских лагерей, на территории которых заключенные строили целые города с многочисленными заводами, шахтами по добыче полезных ископаемых. Им удавалось освоить земли, которые считались непригодными для человеческой жизни.

У всех россиян ГУЛАГ прежде всего ассоциируется с именем генерального секретаря СССР Иосифом Сталиным, так как именно он стал инициатором создания «Лагерей смерти» на территории страны в 1930 году. В них были созданы нечеловеческие условия для содержания заключенных, выйти живым из ГУЛАГа удавалось лишь наиболее удачливым людям.

«Лагеря смерти» всегда оставались переполненными, историкам удалось лишь примерно подсчитать, какое количество заключенных побывало в этих ужасных местах. И эта цифра превышает 20 млн человек.

Ежедневно в ГУЛАГе умирали люди. Некоторые оказывались неспособными выдержать тяжелых условий труда, другие были расстреляны за нарушение режима. Заключенные страдали от тяжелейших заболеваний: туберкулеза, дифтерии, цинги. Но несмотря на это продолжали работать, так как получить освобождение было практически невозможно.

Одна из тюрем системы ГУЛАГ — Соловецкая в свое время была прозвана «советским Освенцимом». Многие не могли даже предположить, что советскую экономику поднимали таким ужасным способом.

За что отправляли в ГУЛАГ?

В ГУЛАГе сидели все несогласные – противники коммунистического режима, повстанцы из ОУН, позже – члены УПА, общественных организаций, интеллигенция. В те времена достаточно было рассказать анекдот о власти или выразиться о ней в негативном смысле, как доносчики передадут все слово в слово верхушке системы и вы вмиг окажетесь в концлагере.

Главной причиной осуждения в сталинские годы была печально известная 53 статья. Прошедшие по ней – это те, которые пострадали просто за свои взгляды. В результате их либо расстреливали, либо отправляли в концлагерь.

Заключенные, которые проходили по 58 статье, назывались политическими. Был целый список политических взглядов, за которые могли осудить. Даже если ты прошел через ГУЛАГ и выжил после такого обвинения, твоя жизнь все равно была искалечена, и сейчас мы расскажем, почему.

“Политические” заключенные даже после освобождения имели массу ограничений. У них был запрет на работу в государственные должности – оставалось работать, к примеру, на стройке, или дворником. А селиться в больших городах таким людям было запрещено – как минимум в сотне километров от них.

Итак, за какие взгляды можно было стать “политическим” заключенным? Главный и самый популярный пункт 53-ей статьи назывался “Измена родине”.

В официальных источниках говорилось, что по “Измене родине” проходили те, кто совершал действия, направленные на подрыв власти. Это относилось в первую очередь к тем, кто выражался о режиме в плохом смысле.

ГУЛАГ для младших школьников

Как и детприемники, детские дома были переполнены: по состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей были изъяты 17 355 детей и намечались к изъятию еще 5 тысяч. И это не считая тех, кого переводили в детские дома из лагерных деткомбинатов, а также многочисленных беспризорников и детей спецпереселенцев — раскулаченных крестьян.

«В комнате 12 кв. метров находятся 30 мальчиков; на 38 детей 7 коек, на которых спят дети-рецидивисты. Двое восемнадцатилетних обитателей изнасиловали техничку, ограбили магазин, пьют вместе с завхозом, сторожиха скупает краденое». «Дети сидят на грязных койках, играют в карты, которые нарезаны из портретов вождей, дерутся, курят, ломают решетки на окнах и долбят стены с целью побега». «Посуды нет, едят из ковшиков. На 140 человек одна чашка, ложки отсутствуют, приходится есть по очереди и руками. Освещения нет, имеется одна лампа на весь детдом, но и она без керосина». Это цитаты из донесений руководства детских домов Урала, написанных в начале 1930-х годов.

«Деточаги» или «детплощадки», как называли в 30-е годы дома ребенка, размещались в почти неотапливаемых, переполненных бараках, часто без кроватей. Из воспоминаний голландки Нины Виссинг о детском доме в Богучарах: «Стояли два больших плетеных сарая с воротами вместо дверей. Крыша текла, потолков не было. В таком сарае помещалось очень много детских кроватей. Кормили нас на улице под навесом».

О серьезных проблемах с питанием детей сообщает в секретной записке от 15 октября 1933 года тогдашний начальник ГУЛАГа Матвей Берман: «Питание детей неудовлетворительно, отсутствуют жиры и сахар, нормы хлеба недостаточны <…> В связи с этим — в отдельных детдомах наблюдаются массовые заболевания детей туберкулезом и малярией. Так, в Полуденовском детдоме Колпашевского района из 108 детей здоров только 1, в Широковском – Каргасокского района — из 134 детей больны: туберкулезом – 69 и малярией – 46».

«В основном суп из сухой рыбки корюшки и картошки, липкий черный хлеб, иногда суп из капусты», — вспоминает детдомовское меню Наталья Савельева, в тридцатые годы — воспитанница дошкольной группы одного из «деточагов» в поселке Маго на Амуре. Дети питались подножным кормом, искали еду в помойках.

Издевательства и физические наказания были обычным делом. «На моих глазах директор избивала мальчиков постарше меня, головой о стену и кулаками по лицу, за то, что при обыске она у них находила в карманах хлебные крошки, подозревая их в том, что они готовят сухари к побегу. Воспитатели нам так и говорили: “Вы никому не нужны”. Когда нас выводили на прогулку, то дети нянек и воспитательниц на нас показывали пальцами и кричали: “Врагов, врагов ведут!” А мы, наверное, и на самом деле были похожи на них. Головы наши были острижены наголо, одеты мы были как попало. Белье и одежда поступали из конфискованного имущества родителей», — вспоминает Савельева. «Однажды во время тихого часа я никак не могла заснуть. Тетя Дина, воспитательница, села мне на голову, и если бы я не повернулась, возможно, меня бы не было в живых», — свидетельствует другая бывшая воспитанница детдома Неля Симонова.

От ареста до расстрела

Мысль Ленина находила непосредственное воплощение в делах Феликса Дзержинского по прозванию
Железный Феликс и его соратников из Всероссийской чрезвычайной комиссии, иначе говоря, ВЧК.

Согласно задумке, изначальные функции ЧК сводились к охране главного штаба революции
в Петрограде, но Дзержинский быстро
убедил Ленина расширить полномочия организации. В декабре 1917 года Всероссийская чрезвычайная комиссия
занялась борьбой
с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией уже в государственном масштабе. Круг задач
организованной комиссии был
сформулирован достаточно расплывчато и постоянно расширялся. Поочередно открывались Транспортный отдел,
Экономический,
Иностранный, Секретно-политический, Особый. Курировал Особый отдел член ЦК РКП(б) Иосиф Сталин.
С февраля 1918 года
комиссия была наделена внесудебными полномочиями. В марте начался процесс создания губернских
и уездных ЧК, и за
считаные месяцы в стране образовалось 40 губернских и 365 уездных чрезвычайных
комиссий.
Строго секретный приказ ВЧК от 2 сентября 1918 года предписывал: «Арестовать, как заложников, крупных представителей
буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти
офицеров и
заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя
этих господ под конвоем
работать». Взятие заложников — карательный метод, доселе в России
не применявшийся. Как говорил ближайший соратник
Дзержинского Мартын Лацис, «заложники — капитал для обмена». Среди них
часто были люди известные и уважаемые — они
подлежали массовому расстрелу в случае любых антисоветских мятежей и волнений.
И хотя деятельность ВЧК регламентировалась не столько правительственными актами, сколько
собственными секретными директивами, уже 5 сентября 1918 года вышел официальный декрет
«О красном терроре», в котором провозглашалось, «что необходимо
обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования
их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные
к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам».
Аресты, пытки, ссылки, лагеря, расстрелы — основной чекистский инструментарий сложился уже
в первые годы большевистской
власти.
Первые массовые расстрелы заложников произошли в ответ на убийство председателя Петроградской
ЧК Моисея Урицкого и
покушение на Владимира Ленина 30 августа 1918 года. В одной только Москве расстреляли
сотни человек, а в Петрограде
число убитых достигло 800, по данным, которые приводил преемник Урицкого и будущий «куратор»
Соловецкого лагеря Глеб Бокий.
Таким образом, большевики, начав с отмены смертной казни, довольно быстро ее восстановили —
без суда и разбирательства. ВЧК — «это орган боевой, действующий
по внутреннему фронту гражданской войны. Он врага не судит, а разит. Не милует,
а испепеляет всякого, кто по ту сторону баррикад». А по ту сторону
баррикад оказаться было достаточно легко. Специфика карательной системы нового типа, которую придумал
Дзержинский, заключалась в том, что она наказывает не за то, что люди сделали,
а за то, кем они являются.

Сколько евреев прошло через ГУЛАГ?

Точное количество евреев, прошедших через советские лагеря, неизвестно. Статистика о численности и национальном составе заключенных ГУЛАГа показывает, что в разные годы количество заключенных еврейской националь­ности варьировалось от 9530 до 31 132 человек, но эта цифра никогда не превы­шала 3 % от общего количества. Тем не менее несправедливо утверждать, будто советских евреев репрес­сии не коснулись. Евреи, как и многие советские гражда­не, особенно пострадали в период Большого террора 1937–1938 годов, когда чуть более чем за год были арестованы около 1,6 миллиона советских граждан, 680 тысяч из них — расстреляны.

Наибольшее количество еврейских заклю­ченных за все годы существования ГУЛАГа пришлось на 1941 год, когда в советских лагерях находилось 31 132 «лица еврейской национальности». Этот высокий показатель прежде всего можно объяснить двумя факто­рами. Во-первых, к 1941 году из-за раздела Польши, присоединения прибалтийских государств и притока беженцев из стран, оккупированных Германией, СССР стал страной с самым большим еврейским населением в мире. Во-вторых, советизация присоединенных территорий сопровожда­лась массовыми чистками, депортациями и масштаб­ными ареста­ми. Из 106 140 аресто­ванных в западных областях Белоруссии и Украины за 1939–1941 годы более чет­верти — 23 590 человек — были евреями.

Однако важно уточнить, что аресты были связаны не с национальной принад­леж­ностью, а скорее с социальным и полити­ческим прошлым людей. На при­соеди­ненных территориях евреи, будучи преимуще­ственно городскими жите­лями, вели актив­ную торговую и предпринимательскую деятельность, предосудительную с точки зрения советских властей, и активно участвовали в политической жизни страны

Как отмечает историк Олег Будницкий, «власть не отделяла эллинов от иудеев, и в этом смысле евреи, бесспорно, получили полное равенство в бесправии».

К показателю 1941 года общая численность еврейских заключенных по всему Советском Союзу приблизится только в 1951 году — в разгар кампании по борьбе с космополи­тизмом, суда над членами Еврейского антифашистского комитета  Еврейский антифашистский комитет — советская общественная организация, обра­зованная в 1942 году из видных советских евреев: представителей интеллигенции (писа­телей, режиссеров, ученых), военных и политических деятелей. Целью комитета была организация финансовой и полити­ческой поддержки СССР со стороны еврей­ских организаций в войне против Германии. После войны комитет старался помогать евреям, пострадавшим в ходе нее, собирал свидетельства об уничтожении евреев нацистами. В результате антисемитского поворота в политике СССР в 1948 году комитет был закрыт, а члены его президиума арестованы по обвинению в национализме. 12 августа 1952 года 13 из 14 членов прези­диума Еврейского антифашистского комитета были расстреляны. и «дела врачей»  «Дело врачей» (также известно как «дело врачей-вредителей» и «дело о сионистском заговоре в МГБ») — уголовное дело против видных советских врачей, лечивших предста­вителей советской элиты и арестованных в январе 1953 года. Дело стало частью более общей антисемитской кампании по борьбе с «безродным космополитизмом». Вскоре после смерти Сталина в марте 1953 года все арестованные по этому делу были освобо­ждены и полно­стью реабилитированы., — когда в лагерях ГУЛАГа окажется 25 425 евреев.

Курс «История евреев»

13 лекций о важных событиях и явлениях, которые произошли с еврейским народом от его появления до конца XX века

«Будьте осторожны с Люсей, ее отец — враг народа»

Если родителей ребенка арестовывали, когда он уже был не грудным младенцем, его ждал собственный этап: скитания по родственникам (если они остались), детский приемник, детдом. В 1936-1938 годах обычной становится практика, когда даже при наличии родственников, готовых стать опекунами, ребенка «врагов народа» — осужденных по политическим статьям — отправляют в детприемник. Из воспоминаний Г.М. Рыковой: «После ареста родителей мы с сестрой и бабушкой продолжали жить в нашей же квартире <…> Только занимали мы уже не всю квартиру, а только одну комнату, так как одна комната (папин кабинет) была опечатана, а во вторую еще при нас вселился майор НКВД с семьей. 5 февраля 1938 года к нам явилась дама с просьбой проехать с ней к начальнику детского отдела НКВД, якобы он интересуется, как к нам относилась бабушка и как вообще мы с сестрой живем. Бабушка ей сказала, что нам пора в школу (учились мы во вторую смену), на что эта особа ответила, что подбросит нас на своей машине ко второму уроку, чтобы мы взяли с собой только учебники и тетради. Привезла она нас в Даниловский детприемник для несовершеннолетних преступников. В приемнике нас сфотографировали в анфас и в профиль, прикрепив к груди какие-то номера, и сняли отпечатки пальцев. Больше мы домой не вернулись».

«На следующий день после ареста отца я пошла в школу. Перед всем классом учительница объявила: “Дети, будьте осторожны с Люсей Петровой, отец ее – враг народа”. Я взяла сумку, ушла из школы, пришла домой и сказала маме, что больше в школу ходить не буду», — вспоминает Людмила Петрова из города Нарва. После того как мать тоже арестовали, 12-летняя девочка вместе с 8-летним братом оказалась в детском приемнике. Там их обрили наголо, сняли отпечатки пальцев и разлучили, по отдельности направив в детские дома.

Дочь репрессированного по «делу Тухачевского» командарма Иеронима Уборевича Владимира, которой в момент ареста родителей было 13 лет, вспоминает, что в детоприемниках детей “врагов народа” изолировали от внешнего мира и от других детей. «К нам не подпускали других детей, нас не подпускали даже к окнам. К нам никого не пускали из близких… Мне и Ветке тогда было по 13 лет, Петьке 15, Свете Т. и ее подруге Гизе Штейнбрюк по 15. Остальные все младше. Были две крошечки Ивановы 5 и 3 года. И маленькая все время звала маму. Было довольно-таки тяжело. Мы были раздражены, озлоблены. Чувствовали себя преступниками, все начали курить и уже не представляли для себя обычную жизнь, школу».

В переполненных детприемниках ребенок находился от нескольких дней до месяцев, а затем этап, похожий на взрослый: «черный ворон», товарный вагон. Из воспоминаний Альдоны Волынской: «Дядя Миша, представитель НКВД, объявил, что мы поедем в детский дом на Черное море в Одессу. Везли нас на вокзал на “черном вороне”, задняя дверь была открыта, и в руке охранник держал наган. B поезде нам велели говорить, что мы отличники и поэтому до конца учебного года едем в Артек». А вот свидетельство Анны Раменской: «Детей разделили на группы. Маленькие брат с сестрой, попав в разные места, отчаянно плакали, вцепившись друг в друга. И просили их не разъединять все дети. Но ни просьбы, ни горький плач не помогли. Нас посадили в товарные вагоны и повезли. Так я попала в детдом под Красноярском. Как мы жили при начальнице-пьянице, при пьянках, поножовщине, рассказывать долго и грустно».

Детей «врагов народа» из Москвы везли в Днепропетровск и Кировоград, из Петербурга — в Минск и Харьков, из Хабаровска — в Красноярск.

«ГУЛАГ» 70-80-х годов

В лагеря «пермского треугольника» лиц, осуждённых за антисоветскую агитацию, перевели в соответствии с приказом министра внутренних дел СССР Николая Щёлокова от 14 января 1972 года. Возможно, власти выбрали для этой цели Пермскую область из-за её труднодоступности – сюда сложнее было добираться родственникам диссидентов.

Среди тех, кто отбывал срок в лагерях под Пермью, называют писателей-диссидентов Владимира Буковского и Льва Тимофеева, украинского поэта, номинанта на Нобелевскую премию Василя Стуса и многих других известных людей. Самым знаменитым узником «Пермского треугольника» в 1980-х годах стал активист сионистского движения Натан Щаранский (будущий министр в правительстве Израиля).

Пермские лагеря были огорожены тройной оградой, в них имелись бараки для проживания и рабочие цеха. Политзаключённые должны были носить полосатые робы. В случае неповиновения диссидентов сажали в штрафные изоляторы. Однако сложнее было выдерживать не физические лишения, а моральное давление и постоянную слежку.

Сталинское «наследие» для «политических»

В «эпоху застоя» проблема содержания политзаключённых в СССР стояла уже не столь остро, как в 1930-50-х годах. Тем не менее в стране выявлялось немало диссидентов – главным образом правозащитников, активистов еврейского движения за эмиграцию из СССР, националистов и сепаратистов из западных республик.
В 1972-1974 годах лагеря, где отбывали наказание инакомыслящие, остались только в Пермской области – они носили названия Пермь-35, Пермь-36 и Пермь-37 (пермский треугольник»). Однако появились эти учреждения не «с нуля».

«История Пермского края тесно связана с историей ГУЛАГа, – отмечает историк Леонид Обухов, автор книги «Пермь-36. Предыстория». – С некоторой долей условности можно сказать, что ГУЛАГ зародился здесь, и здесь же он и закончился».

Освобождение политзаключённых

В 1986 году Михаил Горбачёв заявил в интервью западной прессе: «За убеждения у нас не судят». Генсек, мягко говоря, лукавил. Достаточно сказать, что «Список политзаключённых СССР», составленный в ту пору политэмигрантом Кронидом Любарским, насчитывал 745 человек. Правда Любарский учитывал не только тех, кто сидел за антисоветскую агитацию (статья 70) или клевету на советский строй (статья 1901), но и диссидентов, осуждённых по сфабрикованным уголовным делам.

Тем не менее лёд тронулся. Горбачёв нуждался в дипломатической поддержке со стороны капиталистических держав, а политзаключённые лишь осложняли «повестку дня». В декабре 1986 появилась комиссия для пересмотра судебных решений за антисоветскую агитацию, а через пару месяцев узники совести стали выходить на свободу в соответствии с указами Президиума Верховного Совета СССР. Как докладывал 11 февраля 1987 года начальник управления информации МИДа Геннадий Герасимов, на свободу вышло 140 политзаключённых, ещё столько же стояло «на пороге лагерей».

Архив истории ГУЛАГа

Электронный каталог фонда «Коллекция мемуаров и литературных произведений»: memoirs.memo.ru

Архив работает со вторника по пятницу с 11.00 до 19.00
Адрес: Каретный ряд, 5/10.

Фонды постоянно комплектуются. Особенно эффективно ведется комплектование по тематическим проектам. В результате осуществления программ по устной истории, таких как «Женская память ГУЛАГа», «История семьи. ХХ век», сформировался значительный комплекс материалов 1930–1940-х гг. о судьбе ЧСИР (членов семьи изменников родины): документы об опеке детей после ареста родителей, характеристики и фотографии воспитанников детских домов. Наиболее интересным является собрание детских рисунков, дневников и писем к матерям в лагеря.

Ведется оцифровка архивных фондов.

Фонд личных дел
Ф. 1. Оп. 1-6

Содержит более 60 тысяч личных дел репрессированных: расстрелянных, осужденных к лагерным срокам, высланных, раскулаченных. 

В личных делах наиболее полно представлены материалы, непосредственно касающиеся репрессий. Это подлинники и копии официальных документов: ордера на аресты, протоколы обысков, страницы из архивных, уголовных, лагерных, надзорных дел, приговоры, свидетельства о смерти, справки об освобождении и реабилитации. Документы личного характера: списки передач в тюрьму и лагерь, ходатайства родственников и заключенных о пересмотре дела. Документы периода заключения: характеристики, стихи, афиши лагерной самодеятельности, похвальные грамоты, самодельные открытки, ноты, личные записки. Особый интерес представляет переписка заключенных с родными. Письма из лагеря можно разделить на две неравные категории. Большая часть из них – официальная, разрешенная переписка, прошедшая проверку и нередко содержащая цензорские вымарки. И меньшая часть – письма, переданные на волю нелегально: эшелонные весточки, записки на ткани или папиросной бумаге и спрятанные в швы одежды или в пуговицы. Личные дела, как правило, содержат также документы, характеризующие частную и общественную жизнь людей до ареста: метрики, аттестаты, дипломы, членские билеты различных организаций, послужные списки, грамоты и наградные листы, письма, семейные и служебные фотографии и т. п.

Из материалов послелагерного периода особенно интересны письма-воспоминания – об аресте, заключении, о борьбе за реабилитацию, о жизни после освобождения.

Коллекция мемуаров и литературных произведений
Ф. 2. Оп. 1-10. 

Фонд насчитывает 1120 единиц хранения и представляет собой уникальные личные свидетельства о жизни в СССР в ХХ веке, об арестах, следствиях, лагерях, ссылках (здесь отражена вся история и география ГУЛАГа – от Соловецкого лагеря 1920-х годов до Дубравлага 1960-х, от Вяземских до Колымских и Чукотских лагерей). Помимо собственно мемуаров в коллекцию включены подборки писем, дневники, очерки и статьи, библиографические обзоры, а также литературные и публицистические произведения. Большинство текстов – не опубликованы.

Наиболее ценную часть мемуарной коллекции представляют дневники и литературные произведения, написанные в лагерях. Среди них рукописный сатирический альманах «Кошкин дом», созданный врачами лагерной больницы в 1943–1954 гг. в колымских лагерях (составитель Ф. К. Лангельд); сборник стихов, написанный по памяти в лагере Орлово-Розово в 1945-1947 гг. (В. Ф. Берсенева, С. С. Потресова); сборник воспоминаний участников Ухтинской экспедиции ОГПУ 1932 года (составитель В. Надеждин). Отдельного внимания заслуживают воспоминания сотрудников карательных органов, как репрессированных (М. П. Шрейдер), так и сделавших успешную карьеру (Я. Куперман); уникален дневник охранника БАМлага И. П. Чистякова за 1934–1936 гг.

Коллеция документов по репрессиям против польских граждан

Собрание материалов, отложившихся в процессе деятельности Польской программы «Мемориала», направленной на изучение репрессий против поляков и польских граждан в 1930–1950-х гг.

Документы толстовских коммун 1920-1930 гг.

Личные документы и воспоминания Я. Драгуновского, Д. Моргачева, И. Баутина, Б. Мазурина и др.

От ВЧК к ОГПУ

Вседозволенность ВЧК устраивала далеко не всех в партийной верхушке. Но она устраивала лично
Ленина. Председатель
Совнаркома последовательно поддерживал и защищал от нападок комиссию Дзержинского. По его
мнению, ни Наркомат юстиции (НКЮ), ни Наркомат внутренних дел (НКВД)
не имели права подвергать сомнению решения чекистов. Чекисты, в свою очередь, обязывались просто
извещать эти ведомства
«об арестах, имеющих выдающееся политическое значение».

В начале 1922 года было принято решение о создании вместо ВЧК Государственного политического управления (ГПУ, после образования СССР в 1922 году — ОГПУ) при НКВД РСФСР.
Сути дела это особенно не меняло, поскольку у руля всех четырех перечисленных выше инстанций (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД
РСФСР) в какой-то момент был один и тот же человек — Феликс Дзержинский.

В сферу влияния именно этих органов с самого начала входили лагеря. НКЮ как,

по идее, главный источник осуществления пенитенциарной политики в государстве

не имел к ним никакого доступа. То он требовал передать лагеря в свое ведомство,

то вообще предлагал упразднить. Наркомюст по старинке видел свою задачу

в перевоспитании преступников и был против превращения исправительных учреждений в доходные
заведения. Прения между НКЮ и НКВД + ГПУ длились весь год и окончились уверенной победой
последних. По мнению заместителя наркома внутренних дел Белобородова, «карательная» политика должна
была остаться в руках его ведомства, а НКЮ пусть занимается «уголовной» — вершит правосудие
и охраняет
законность.
В 1922 году Наркомюст действительно разработал первые советские кодексы. Ленин принимал в этом
активное участие,
регулярно отправляя наркому юстиции Курскому свои пожелания.

Кто становился заключенными ГУЛАГа

В 30-е годы прошлого столетия каждый мог стать заключенным ГУЛАГа. В большинстве случаев с стены тюрьмы попадали убийцы, насильники, воры. Но среди обитателей «Лагеря смерти» оказывались и абсолютно невиновные люди, попавшие туда по ошибке. Самыми страшными оказывались политические статьи, за которые был предусмотрен расстрел, но в некоторых случаях его заменяли сроком в ГУЛАГе.

Лагерь невольно становился центром сосредоточения значимой части советской интеллигенции, так как в него ссылалось большое количество политических заключенных. Среди тысяч заключенных оказывались писатели, врачи, артисты и чиновники. Та часть советского общества, которая вчера вела праздный образ жизни, сегодня оказалась вынуждена бороться за выживание.

Одними из самых известных заключенных ГУЛАГа стали Лесь Курбас – театровед, академик Дмитрий Лихачев, поэт-песенник Михаил Танич, актриса Зоя Федоровна. Этот список можно продолжать до бесконечности, многие из них скончались в стенах «лагеря смерти».

Андрониковский

1919 — 1922
Андроньевская пл., д. 10Около 400
человек

Концлагерь особого назначения на территории
Андроникова монастыря, основанного в XIV веке, был открыт не позднее октября 1919 года, а по
некоторым данным, еще в 1918-м. Здесь отбывали наказание “долгосрочные” заключенные, а также
“нежелательные элементы” со сроком заключения “до конца Гражданской войны”. Среди
заключенных было много иностранных подданных, содержавшихся в качестве заложников, которых
разрешалось с их письменного согласия привлекать к работам за вознаграждение.

Из докладной записки коменданта лагеря
Богомолова весной 1920 года:
“Наблюдая непосредственно за содержащимися в лагере, я пришел к мысли, почему эту темную
массу более всего и почти исключительно крестьянскую, никуда не используя, содержат в
лагерях, где она ничего не делает, поедает голодный паек, от недоедания болеет и мрет. Люди
содержатся полураздетые и полуразутые Я полагаю, что содержать далее этих людей в
лагерях не только нецелесообразно, но и преступно”.Акт обследования, проведенного инспектором труда Рогожско-Симоновского района Москвы
X.
Аристарховым, от 14 ноября 1919 года:
«Санитарные условия всех корпусов находятся в самом антисанитарном состоянии, везде
грязь, сырость, окна во многих местах выбиты, полы в корпусах не моются, на полу на
вершок грязи. Во всех камерах теснота, из 394-х человек имеют отдельные койки
(сдвинутые) 100 человек; остальные — общие нары без соломенных подстилок,
четверо спят на полу без всего… Полное отсутствие канализации; все загажено до
предела».Специальное обращение лагерного врача Слоним в НКВД к инспектору санитарной части
концентрационных лагерей от 20 ноября 1919 года:
«13-я камера, вмещающая в настоящий момент 56 человек, находится в подвальном этаже,
значительно ниже уровня земли, и настолько сырая, что стены покрыты влагою, по углам
плесень; вещи заключенных влажные и покрыты плесенью. При самой камере нет ни
умывальников, ни отхожих мест… Считаю эту камеру абсолютно непригодной для жилья
заключенных».

Из воспоминаний заключенной в лагерь княгини
Татьяны Куракиной, урожденной Врангель
“Комендант и его помощник были коммунисты — из-под сохи, нахватавшиеся Маркса
тупорылые хамы, глупые донельзя, но воображающие, что они постигли самую мудрость.
Конвой в Андрониевском лагере состоял из пленных от армии Колчака и относился к
арестованным хорошо. Кормили нас отвратительно — простыми словами, голодом морили. В
день выдавали по 3/4 фунта (чуть больше 300 г — здесь и далее прим. ред.) скверного
черного хлеба, 3 золотника (около 13 г) сахару, обед в 12 часов состоял из бурды с
замерзшим картофелем, или с гнилой капустой, или с пшеницей, как лакомство — иногда
с чечевицей. Вечером на ужин то же самое. Жиров никаких — о мясе и думать нечего
было. У меня сделался острый артрит; от истощения развилось острое малокровие и
сделался сильный жар. Тяжело заболевших заключенных полагалось отсылать в
центральную больницу всех концентрационных лагерей. Но я умоляла не уведомлять
коменданта о моем заболевании, чтобы меня не отсылали в знаменитую центральную
больницу, где люди мерли как мухи, до того там был скверный уход за больными.
Кроме того, там вперемешку клали здоровых с тифозными, с сифилитиками и т.п., и
это заведение пользовалось вообще самой ужасной репутацией. Я предпочла остаться
в лагере. Пролежала я 6 недель, не вставая с твердых нар. И что это было за
мучение!”